Наконец-то! Все вздохнули с облегчением. Пройдя путь эволюционного развития по спирали вниз, мы вернулись туда, откуда вышли.
Правда, уже без денег, без лучших мозгов и мускулов.
Как проигравший в казино возвращается домой. Мы вернулись, мама! Домой! Домой! Ну, слава богу, дети! С Новым счастьем!
Я и так никогда не терял оптимизма, а последние события меня просто окрылили. Я же говорил: или я буду жить хорошо, или мои произведения станут бессмертными. И жизнь опять повернулась в сторону произведений.
А они мне кричали: - Все, у вас кризис, вы в метро три года не были! О чем вы писать теперь будете? Все теперь об этом. Теперь вообще права человека, теперь свобода личности выше государств. А вы зажрались, три года в метро не были.
Критика сверкала: вечно пьяный, жрущий, толстомордый, все время с бокалом. А я всегда с бокалом, потому что понимал - ненадолго.
Все по словам. А я по лицам. Я слов не знаю, я лица понимаю.
Подошел ко мне авторемонтник и говорит:
- Я вам радиатор заменил.
А я на лицо его глянул.
- Нет, - говорю, - не заменил.
- То есть, - говорит, - запаял.
- Нет, - говорю, - не запаял.
- Сейчас посмотрю. - И пошел смотреть.
Когда все стали кричать "свобода!" и я вместе со всеми, пошел смотреть по лицам. Нормально всё. Наши люди. Они на свободу не потянут. Они нарушать любят. Ты ему запрети, чтоб он нарушал. Это он понимает.
- Это кто сделал?
- Где?
- Вот.
- Что сделал?
- Что сделал, я вижу. А кто это сделал?
- А что, здесь запрещено?
- Запрещено.
- Не я.
Наша свобода - это то, что мы делаем, когда никто не видит. Стены лифтов, туалеты вокзалов, капоты чужих машин. Это и есть наша свобода.
Нам руки впереди мешают. Руки сзади - другое дело. И команды не впереди, а сзади. То есть не зовут, а посылают. Это совсем другое дело. Можно глаза закрыть и подчиниться: "Левое плечо вперед! Марш! Стоп! Отдыхать! Подъем! Становись!.."
Так что народ сейчас правильно требует порядка. Это у нас в крови - обязательность, пунктуальность и эта... честность, порядочность и чистота.
Мы жили среди порядка все 70 лет и не можем отвыкнуть.
В общем, наша свобода - бардак.
Наша мечта - порядок в бардаке.
Разница небольшая, но некоторые ее чувствуют.
Они нам и сообщают: вот сейчас демократия, а вот сейчас диктатура.
То, что при демократии печатается, при диктатуре говорится.
При диктатуре все боятся вопроса, при демократии - ответа.
При диктатуре больше балета и анекдотов, при демократии - поездок и ограблений.
Крупного животного страха - одинаково.
При диктатуре могут прибить сверху, при демократии - снизу.
При полном порядке - со всех сторон.
Сказать, что милиция при диктатуре защищает, будет некоторым преувеличением. Она нас охраняет. Особенно в местах заключения. Это было и есть.
А на улице, в воздушной и водной среде - это дело самих покойников, поэтому количество погибших в войнах у нас равно количеству погибших в мирное время.
В общем, наша свобода хотя и отличается от диктатуры, но не так резко, чтоб в этом мог разобраться необразованный человек, допустим, прокурор или военный.
Многих волнует судьба сатирика, который процветает в оранжерейных условиях диктатуры пролетариата и гибнет в невыносимых условиях расцвета свободы. Но это все якобы. Просто в тепличных условиях подполья он ярче виден и четче слышен. И у него самого ясные ориентиры. Он сидит на цепи и лает на проходящий поезд, то есть предмет, лай, цепь и коэффициент полезного действия ясны каждому. В условия свободы сатирик без цепи, хотя в ошейнике. Где он в данный момент - неизвестно. Его лай слышен то в войсках, то под забором самого Кремля, а чаще он сосредоточенно ищет блох с огромной тоской по ужину. И дурак понимает, что в сидении на цепи больше духовности и проникновения в свой внутренний мир. Ибо бег за цепь можно проделать только в своем воображении, что всегда интересно читателям.
Конечно, писателю не мешало бы отсидеть в тюрьме для высокого качества литературы, покидающей его организм.
Но, честно говоря, не хочется.
И так идешь на многое: путаница с семьями, свидания с детьми... Так что тюрьма - это будет чересчур.
Но что сегодня радует - предчувствие нового подполья.
Кончились волнения, беготня, митинги, выборы, дебаты, снова на кухне, снова намеки, снова главное управление культуры и повышенные обязательства.
Снова тебе кричат: "Вы своими произведениями унижаете советского человьека", а ты кричишь: "А вы своей "Газелью" его просто калечите". Красота!..
Но тот, кто нас снова загоняет в подполье, не подозревает, с какими профессионалами имеет дело.
Сказанное оттуда, по всем законам акустики, в десять раз сильнее и громче и, главное, запоминается наизусть.
А вечный лозунг руководства: "Работать завтра лучше, чем сегодня" - в подполье толкуют однозначно: сегодня работать смысла не имеет.